Вот и все, теперь ей точно конец . Не осознавшая произошедшего, она потянулась рукой к горящей щеке, проведя языком по разбитой губе. Дрожала на полу сирена с заплаканным лицом. Щека предательски болела от смачной пощёчины ее хозяина Локлена, за которую она держалась. Солёные слезы текли не останавливаясь , чем обжигали ее и так горячие щеки. Первую пощечину Берри получила за обман, вторую за то, что назвала его : «Чертов демон»!  Весь мир перевернулся в этот момент, а этот кабинет сжался до размера горошины. Он точно убьёт ее, жизнь разрушена в одночасье. Девушка обняла себя руками вздрагивая от всхлипов.
Мэделин просто боялась еще чем-либо его разозлить и получить за это. Она тряслась, чувствуя как внутри у него закипает огонь. Сейчас гончий молчал и это не сулило ничего хорошего. Сейчас Лок был непредсказуем – это и вызывало еще больший страх. Усталость, боль и унижение – чувства, что https://media.tumblr.com/aacb84f24a1f7c … ifбушевали в ней, пока мужчина спокойно смотрел в окно. Сейчас Мэдди уже не могла смотреть на него. Отвела взгляд в сторону, понимая, что больше не сможет сдерживаться. Сирена старалась глубже вдыхать воздух, чтобы успокоиться, но процесс был запущен: слёзы безжалостно обжигали лицо, медленно стекая по щекам и подбородку, приземляясь на пол. — Ненавижу, ненавижу тебя, чертов монстр…, — тихо ненавидела его у себя в голове. Девушка не могла понять, откуда он все узнал? Как они могли так спалиться! Им очень долго удавалось обманывать Локлена, не без помощи Винсента. Видимо где-то они недоглядели, где-то дали слабину своим чувствам в ненужном месте. Это безумно бесило и вызывало страх. Что будет дальше?
А что он хотел от рабыни, которую купил? Благодарности? Ну, уж нет, эта клетка хоть и золотая, но клетка. Мэдди от рождения свободная, она дитя океана и никак не может быть чьей-то вещью и игрушкой. Но день за днем ей приходилось следовать за ним, быть рядом с ним, прислуживать ему. Бывать на встречах и терпеть мерзкие похотливые взгляды всяких уродов. Благо потом он избавил ее от этого, она больше оставалась в тени. То ли жалко ее было, то ли это мешало работе.Ответа она не знала.  Нового хозяина  мало волновало состояние «игрушки», если вообще волновало.И все же помнит, чем кончился ее побег однажды. Далеко убежать она не смогла. Лок пытла ее серебром в темном подвале, где и оставлял потом на холодном полу. Без воды и еды. Давав немного воды, чтобы та окончательно не померла. Тело было в синяках и болело от побоев. В таким мучениях прошел месяц ее заточения. Сейчас боится даже представить, какие мучения ее ждут, перед тем как он окончательно убьет ее...

Он запер ее в  комнате. Сирена сидела на кровати и смотрела в окно, на котором были тонкие, недавно установленные прочные черные изящные решетки. Девушка покосилась на красивый серебряный поднос, на котором находился завтрак, который она так и не съела, состоящий из ее любимого натурального пудинга со вкусом ванили и кружки горячего шоколада с взбитыми сливками и парочкой зефирок. В груди предательски кольнуло, и она со злостью опрокинула этот поднос. Все что там было, полетело в разные стороны, а горячий шоколад растекался по ковру, который тут же впитывал его. Поджав губы, Мэдди продолжила крушить свою комнату, пока не устала и не обмякла на полу.
Через время за ней снова послали. Девушка остановилась у самого входа, посмотрев в холодные глаза охранника , но тот лишь взглядом приказал заходить. Сглотнув ком в горле, Мэдди открыла дверь, переступая порог и нервно оглядываясь. Она почувствовала слишком сильную пульсацию собственной же крови в висках, поэтому сразу же расправила плечи и приподняла подбородок, ледяно глядя на спину мужчины.
Ее чувства не имеют ценности, как и ее жизнь, для него. Она сама того не замечала, как и для нее самой она постепенно переставала иметь смысл. Сил продолжать жить уже просто не было и последнее, что ей остается — убить себя, чтобы сделать больно ему. Почему-то именно в тот момент эта идея показалась девушке гениальной.
Молчание. Такое тяжелое, просто невыносимо давящее на барабанные перепонки Мэдди , звоном отбивалось в черепушке. Этот жуткий страх, засевший в сердце.с Старалась сдержать слезы, понимая, что здесь ей ничего не поможет, нужно просто терпеть, хотя бы сегодня. Сейчас от него веяло негативной энергией, сильной, как никогда. Мэделин испуганно сглотнула. Эта чудовищная аура, которая распространялась от него, буквально подавляла ее силу воли. Девушка стояла посреди этого кабинета, опустив глаза на пол. Боялась посмотреть на него, боялась увидеть его испепеляющий взгляд, который обжигал. Берри была нема как рыба. Борясь со своими страхами, Мэдди крепко сжимала свои холодные пальцы. Была похожа на трясущийся листик на дереве, что боролся за жизнь из-за бури. Надеялась, что вот — вот появится Том и спасет ее. Но его не было, надежда и вера уходили из этого проклятого места. В глазах сирены пронеслась растерянность, смешанная с обречённостью овладевает каждой клеточкой ее тела. По телу пробежали тысячи осколков, когда гончий заговорил. Судорожно перебирала слова в голове, чтобы что-то ответить гончему. Но он перебил ее перед тем, как она что-либо ответила. Локлен был чертовки прав, он обещал ей свободу, защиту, свою любовь и жить долго и счастливо. За это время Том дал ей спокойствие, защиту и что она не пустое место в этом ужасном мире. Мэделин заслуживает быть счастливой и свободной.
Он был как глоток свежего воздуха, среди всего этого ада. Вскружил ей голову, и да, она была слишком глупа и наивна в своих  взглядах. Гончий был слишком в себе уверен и высокомерен, почему он думает, что джинн не смог бы дать ей то, чего она более всего желает? А он бы смог? Разве он знает, что такое любовь...
С каждым его шагом к горлу той подкатывала паника, было четкое ощущение безысходности, когда гончий так рядом. Покорно слушала его, не смея перебить. Какие ужасные вещи он говорил, ей хотелось закрыть уши руками и не слышать все этого. — Прошу, прекрати....прекрати... — еле сдерживала себя сирена. И все же по лицу было видно как ей больно слушать все это и как она держится из последних сил. Потому что воображение создавало  ужасающие фрагменты того, что могло быть. От чего сжала ладони в кулаки, ногти сильно впились в ладонь, но эта боль казалась таким пустяком. Она уже не могла сдержать слёз, слишком больно.На глазах наступают слёзы, а по губам можно прочитать заметное «Ненавижу». Локлен сделал шаг ко ней нависая свой мрачностью над ней, отчего у Мэдс, не желая этого задражали губы. Мужчина с таким огоньком в глазах осматривал ее.
Хоть сейчас девушка не видела его глаз, но ощущала, знала как он смотрит на нее, когда в ярости. Запах его парфюма врезался ей в нос, вот теперь дыхание сбилось к чертям собачьим. В голову стрельнула мысль : «Некуда деваться». Сердце пропустило удар, когда Мэделин посмотрела на https://64.media.tumblr.com/86dbb59d76b … серьезного мужчину. Всё это жутко пугало и напрягало, от чего сжала руки в кулаки. — П..про..шу, не надо, — читалось в ее глазах, которые молча молили ее о пощаде. Осознание накрыло с головы до ног, Мэдди была не готова к такой жертве и он, прекрасно понимая ее эмоции, видимо решил раздавить окончательно. Слёзы застилали глаза, теперь всё, что он с ним сделает, будет на ее совести. От слов Локлена бросало в дрожь.
Интересно, почему Локлен не добил ее ещё тогда? Тогда у нее совсем не было сил сопротивляться. Кажется, он говорил что-то про жестокую месть. Теперь ясно. Ее проблемы только начинаются. Это же монстр, разве он не захочет поиздеваться, втоптать в грязь, унизить? Конечно захочет! Скорее всего, поэтому она и здесь. Девушка не выдержала и тихонько заплакала, такого ей видеть ещё не приходилось, и это было просто ужасно. Она была мягкой и доброй, отзывчивой и дружелюбной сиреной и даже врагу не пожелала бы такого. Хотя ему бы она пожелала. Лишь бы остановить  свои слезы, сильно закусила разбитую губу.
Она просто мастер по притягиванию неудач. Вот что-что, а притягивать неудачи — это ее призвание. Если что-то происходит или что-то случается, то обязательно, обязательно с ней . Это уже просто в порядке вещей, по-другому и быть не может. Это что-то вроде закономерности. — Только не трожь его, прошу...умоляю! — Жизнь-сложная штука,не правда ли? Какие испытания судьбы подкинет она? — Он не виноват, это я сама! Сама виновата....-Сейчас она, скорее всего, похожа на мёртвую рыбку. Жестоко порванные плавники, рана на губе уже не кровоточила, но рабыня этого даже не замечала. Её беспокоило только одно: что будет с Томасом? Ведь Локлен не только силен, но и весьма уважаемый член Картеля у него есть большая власть. Никто не сможет его остановить. Что же ей делать? Сейчас она была перед ним, такая беспомощная, такая покорная, ведь за то, чтобы жить, человек отдаст всё, что угодно. — Мне стало одиноко и я решила.....решила увлечься кем-то, чтобы получить тепло, ласку, надежду  в конце концов..., -не выдержала сирена, с вызовом глядя в его манящие цвета льда глаза. Мэдс знала, что с ним бороться бесполезно. — я зачаровала его, заставила с ума сходить от  меня и моего голоса!— слова судорожно срывались с ее губ, не думая о последствиях своих действий. Слышалось ее тяжёлое дыхание , которые старалась  восстановить. —  Накажи меня, оставь его. Я готова ко всему, —  она сморгнула накопившиеся слёзы и те вырвались из глаз, проводя за собой очередные  две соленые дорожки по щекам.

образ домашней рабыни хД
https://i.pinimg.com/564x/72/bd/fb/72bd … de90a6.jpg

Подпись автора

Она снова размякла, позволила эмоциям взять над собой вверх. Ведь не просто так ей удалось выключать свои чувства многие годы. Но встреча с Томасом все изменила.  Становилось сложнее, но у нее получалось. Нынешняя ситуация вовсе выбила у нее землю из-под ног. Мэделин ненавидела и призирала себя за слабость. Ей уже не те двадцать лет, когда  та могла хныкать из-за всего и умолять нового хозяина , а он лишь махнет рукой, чтобы та больше не доставала. Сейчас приходится за все платить.
Хотелось прикусить себе язык за все то, что сейчас наговорила и как повела.  В этом мире сильный пожирает слабого. Сильный ест. А кто слабый? Она. Слабость всегда слишком дорого стоит.
Разве прошлые показательные казни  тех, кто посмел даже посмотреть не так или чуть проявить заинтересованность, не научили ее? Тогда Мэделин вообще боялась на кого-то посмотреть, ненароком  став причиной чьей-нибудь очередной смерти .  Боялась….. легче умереть, чем нести ответственность за чью-то смерть, которая с каждым днем давила на хрупкие плечи сирены.
Девушка закрыла глаза, чтобы успокоиться и взять себя под контроль, она была измучена и нервно теребила атласную ткань накидки. Локлен не любил слабость, особенно, когда Мэдди ее проявляла. Сирена старалась угодить ему, даже сейчас, даже, несмотря на все. Знала, как глупо звучат ее слова, как нагло она врала. Но хотела отомстить гончему, за то, что не позволил увидеть семью. Изначально Томас был планом мести, чтобы позлить и сделать больно ее пленителю. В итоге, все вышло из-под контроля, Локлен дал ей много свободы,  — Может быть наемники уже не те, что так легко поддаются моему очарованию, — съязвила сирена, глядя в сверкающие от злости глаза Локлена. О да, сейчас она играла с огнем.  Вода и огонь — у них одна суть. Они есть жизнь и смерть. Они есть испытание и вознаграждение. И всё же это две противоборствующие стихии.  Лучше с Локленом не играть,  если не можешь с ним совладать. Иначе огонь решит поиграть с тобой. А он никогда еще не проигрывал….
— Что значит такая как я? Что со мной не так? Может недостаточно опытная как ты, но не глупая, — Мэделин проговаривала слова гончего про себя, потому что знала их наизусть. Знала, что от нее требуют, и что хотят.  Но,  ее это душило, выполнять приказы, подчиняться, не иметь друзей и семьи. Душил этот ненавистный кабинет, в котором Локлен всегда ее отчитывал, душили эти рамки. Рамки, которые ставила  даже собственная мать: властная, любящая все контролировать, подчинять и жадная на деньги. Поэтому у свободолюбивых сестер были сложные отношения с матерью. Локлен напоминал ее, даже здесь ей не обрести свободу, не сбежать.  Свободная душа,  не может вот так быть заперта в этой золотой клетке и играть в  красивую куклу, чтобы потешить кукловода.  Несмотря на это, Мэдди скучала по своей семье, в конце концов. С каждым словом мужчины буря в сирене возрастала, готовая вырваться наружу, чтобы ее наконец-то поняли. — Не хочу, не хочу все это оправдывать! – повысила на гончего голос, раскидывая руками, — Не просила, не хотела…у меня была жизнь, семья…, — она металась из стороны, в сторону постоянно поправляя атласную накидку, что оголяло одно ее плечо. — Что во мне такого особенного, м? Скажи честно, почему я..., — голос предательски задрожал в конце перейдя на  шепот. Ей нужны были ответы, а он постоянно увиливал от правды уверяя в том, что та вышла очень способной , чем предыдущие. Правда ли это или только часть того, что он умалчивал так давно. Гончий  сам виноват, что сирена отдалилась от него. Он мог оттолкнуть, одним словом или взглядом, в  моменты, когда та тянулась к нему. И она не понимала почему. Запугал ее, что боялась приблизиться лишний раз.
Его прощение заставило сирену растеряться. Неужели Локлен действительно вот так простил ее? Или за этим что-то стоит? Ведь такие как Мюррей не прощают просто так… такие предательства...  Локлен обладал такой силой, что она не имеет понятия.  С легкостью он мог прикончить . Ей следует быть мертвой, после такого, но почему еще не убил?
И все же,  ей крупно повезло. Не стоит забывать о благодарностях, которые Локлен любит.  И стоит прежде не разочаровывать его. — Прощать более мужественно, чем наказывать, — с этими словами Мэдди взяла Локлена за руку обеими руками.  — Это свойство сильного, — приблизилась к мужчине ближе, поднимая глаза. — Не представляешь , как ценю это, как благодарна за такое великодушие, — вкладывала в слова как можно больше искренности. Но видимо этого было недостаточно, чтобы вот так все забыть о произошедшем. Гончий решил ее наказать и унизить, чтобы  впредь думала прежде что-то сделать. Неужели убьет его, неужели Мэделин снова станет причиной чьей-то смерти? Даже на секунду забыла как дышать.  Его горячая рука ускользнула из ее объятий, как и он сам. Все оказалось куда серьезней, поэтому ее сердце пропустило удары. Напряженное молчание повисло между ними, заставив побледнеть девушку из-за последних  слов.  Играл с ее гордостью, Мэдди ненавидела стоять перед ним на коленях.  А он любил, когда перед ним стоят.  Унижаться? И все ради Томаса, ради того, чтобы он жил… И как бы Мэделин не хотела этого делать, это был приказ и браслет послушания заставил встать ее на колени перед мужчиной. — Положила свою гордость перед ним, — что  даже челюсть сводит.  Ей было до жути страшно, он может сделать всё, что угодно, особенно если учитывать, что последние несколько дней он ходит очень злым. Зол как чёрт, а значит — был опасен. Набравшись своей хвалённой храбрости,Мэделин поднимает на мужчину глаза. — Умоляю…, — сирена запнулась подбирая нужные слова. В этот момент она поняла, что шанса сбежать у неё нет. Поэтому ей только оставалось действовать. Как бы ужасно это ни звучало, но она должна это сделать. — прости его,— была напугана и проклинала Тома  за то, что  не было рядом, за то, что не спас ее. — он всего лишь какой-то наемник,  который не стоит твоего внимания. Ничто… по сравнению с тобой, с твоим величием, — рядом был только он: жестокий, чёрствый, манипулирующий людьми мерзавец. — Ты Локлен Мюррей – важная личность в Картеле настолько, чтобы даже жаль тратить свое время на такого как он.  Это твой Картель. Накажи его, но не убивай, прощу тебя! Я больше никогда не подойду к нему, обещаю! Только не делай этого! — голые коленки болели на холодном полу, но сирена терпела эту боль, терпела, иначе  быть не могло. Девушка подползла ближе к своему хозяину и снова взяла его за руку. Ее губы мягко коснулись его руки, — Мне нужен только ты, — подняв на него глаза, — самый лучший и сильный на свете, я ценю, то, что ты для меня делаешь,—  сирена снова целует его сильную мужскую руку,но на этот раз с нежностью,  а после кладет ее на свою грудь, выше, там где сердце выражая тем самым свою любовь и благодарность. — я только твоя, навсегда, вся твоя…, — его глаза были такими темными, полными неудовлетворенной страсти, что даже невольно пугали. — я счастлива, быть твоей, Локлен, кроме тебя, больше никого не надо. Хочу делать тебя счастливым.— сирена знала его слабости, пороки,  что он более всего желал услышать  и увидеть. Поэтому Мэдди сделала все, чтобы убедить гончего. Может он и не поверить в искренность ее слов, ведь не так давно она отдавалась всецело другому. Но это потешит его самолюбие.

Подпись автора

Мэделин робко поднялась с места, как тут же оказалась прижатой к столу и в его объятиях. В доли секунды он сократил расстояние между ними настолько, что девушка ощутила близость его дыхания. Вызывая на её щеках милый и еле заметный румянец.
Локлен заставил ее вздрогнуть. Сирена быстро зажмурилась от неожиданности, а руками вжалась в стол. Мэдди боялась, что он снова сделает ей больно. Когда мужчины говорят и делают грубости, они не знают, как надолго женщины это запоминают и как от этого больно. Ее зрачки испуганно сужаются, превращаясь в маленькие черные точки неотрывно и с ужасом смотря на гончего. Покорно поддается, уже не кричит от страха своей неизбежной участи. Нет, она лишь напрягается от неожиданной нежности , сжимает зубы и дрожит.
Его горячая рука нежно прошлась по ее спине, неожиданно нежно по сравнению с обычным. Сирена вздрагивает, взглядом цепляется за каждое его слово и действие. В ее распахнутых глазах застыло недоумение, девушка не издает ни единого звука. Позади нее стоит лишь стол, а за его спиной находятся та дверь, которая вероятнее всего закрыта. Беспомощной жертвой она стоит словно кукла. Мэддс рвано выдохнула, чувствуя, как учащенно забилось сердце, а в груди появилось приятное тепло, стремительно распространяющееся по телу. Она не ожидала от него таких действий, но его прикосновения… без сомнения, были ей приятны… Хоть и до жути боялась его. Возможно, она боится его ,возможно ,он ей отвратителен ,но вместе с тем она не может не испытывать к нему сильнейшего влечения. Плохие мальчики нравятся каждой девчонке. Боялась себе в этом признаться. Она ощущала его горячие руки на голой коже в районе талии, согревавшие ее замерзшее тело. И все же, нет зверя настолько дикого, чтобы он не отзывался на ласку. Он был из тех , которые с виду гордые, холодные и бесчувственные, а внутри нежные и ранимые. И иногда, чтобы сломать его гордость, достаточно просто взять нежно за руку. Мэделин прикрыла глаза и поддалась на эту ласку, когда гончий провел по ее скуле своей горячей рукой, а после прядь и его слова, которые эхом еще несколько минут оставались у нее в голове.
Сердце забилось быстрее от его слов, от чего та распахнула глаза. Его глаза — чистый огонь, обжигающий ее, и она ответила тем же на его взгляд.
Локлен был собственником до мозга костей. «Ты принадлежишь мне», — его любимое заверение, которое он повторял столь часто, что оно прочно засело в ее голове, как непреложная аксиома, лишь подтверждало сей факт. Разумеется, если он и ревновал ее, то не в традиционном смысле: не как девушку, а скорее как игрушку, вещь, книгу или артефакт — да что угодно, — чьим владельцем являлся и на что никто другой не мог посягнуть. Пожалуй, именно так он и воспринимал ее и твёрдо пытался навязать ей своё виденье — именно этим обуславливались его бесконечные манипуляции. Так думала сирена, но правда ли это? Он никогда не говорил о своих истинных чувствах, никогда не раскрывался ей. Но сейчас, эти слова Мэделин воспринимала по другому. Так ли это? Возможно, когда-нибудь она осмелится задать все вопросы, что тревожили душу, но не сегодня. Каждая минута, проведенная с ним, путала и переворачивала все мысли.

Тем не менее ни на секунду не отрывая от нее взгляда. Как самодовольно радовался тому, что она — моя, моя, моя...
В ее глазах — метание и резь, в ее глазах заоблачно и мутно, она не здесь, она уже не здесь.
Её губы говорят «Нет», её гормоны кричат «Произнеси это еще раз!», а по телу пробрала странная дрожь.
Сколько прошло времени с затянутой паузы , сказать было довольно сложно — ей казалось целой вечностью, но в ее глазах , в которых на секунду мелькнула… растерянность…
Между ними словно блеснули зловещие синие молнии, предвещая бурю. Опять что то зацепило Мэделин в нем. Глаза. — Что же ты так смотришь на меня? — никак не избавляясь от странного чувства. — Нет..нет..нет...только не это...не смотри так на меня...прошу... Пыталась найти объяснение, какие-либо оправдания, но все сводилось к пылающим щекам и стеснению, периодически перекрывающему необходимый кислород.Стараясь не замечать его тихой страсти, заполнившей пространство между ними и прикоснувшейся к ее душе черной сутью. Каковы шансы остаться здесь нетронутой? Сердце в неприятном движении дрогнуло от мысли, что она снова может погрузиться во тьму, но уже окончательно запечатанную, без мельчайшего просвета к свету жизни. Одним необдуманным шагом лишится возможности дышать, снова видеть и чувствовать.
Безжалостность Локлена оказалась очень сильным толчком, ведущему теперь к непреодолимому желанию при виде него постоянно бежать и прятаться, скрываться от взгляда, парализующего все конечности, и тьмы, как-то игриво летающей вокруг. И даже тогда, когда что-то внутри в сопротивлении тянуло прямиком к нему, она выбирала наилучший вариант из существующих — остерегаться.
В один миг гончий подхватил ту под бедра и оказавшись на столе  снося находившиеся там предметы, он страстно прижал к себе вплотную, не оставив никаких жалких расстояний. Она сжалась беззащитным комочком, почувствовав ладонями через ткань рубашки крепкие, чуть ли не каменные рельефы внушительных мышц. Знакомый жар распространился по всей кожей, ставшей слишком чувствительной, когда мужские руки касались поверхности ее тела. Когда его внутреннее тепло по температуре казалось собственным, настолько сильно она пылала из-за его прикосновений.
Гончий припал к её губам, и яростно  впился в них, страстным поцелуем, покрывая девушке весь кислород. Силы девушки иссякли. Она не сопротивлялась, не пыталась противиться. Это было бы даже бесполезно. Сильные руки мужчины держали Мэдди очень крепко, не давая вырваться, вздохнуть без разрешения. Пальцы его рук на ее лице заставляли покрываться мурашками, ведь он требовал  пустить его. Испытать сотню новых ощущений. Страх смешивался с отголосками желания. Но чего она желает больше? Ощутить мимолетное наслаждение от его даст или получить долгожданную свободу выбора, свободу мысли и действия? Как же в конце концов то, что было между ней и Томасом? Прошло столько дней, а он не явился, не спас ее. В итоге, Мэдди начинает верить словам Локлена, об очередной сирене, которую тот заменит. В итоге сирена сдалась, позволяя мужчине проникнуть дальше...
Первую секунду девушка  начала жалеть обо всём, что происходит, но когда Локлен проникает в ее рот языком, вырисовывая на ее нёбе разные узоры, она  растворилась. Потеряла самоконтроль. Их губы слились в страстном долгом и горячем поцелуе. Агония желания вновь захлестнули. Его руки были и грубыми, и осторожными и нежными. Каким же разным он был в эту секунду. Ее руки пробежали по его темным волосам, прикосновением умоумоляя его  подойти ближе. Сирена ненадолго закрывает глаза, чтобы забыться в нежности его горячих рук, что странствуют по ее телу. Она обязана остановить всё это, прекратить, разорвать, но он беспощадно забрал все ее оставшиеся силы. Голова начинает кружиться от переизбытка чувств. Локлен лишь коснулся ее, а она готова превратиться под ним в океан. Поцелуй, пробуждающий что-то спрятанное, скрытое, потаённое . То, что было под запретом, традиций  и морали, привитой ей с детства. Поцелуй , так стремительно меняющий ее, и все вокруг нее..

Подпись автора

Локлен откидывает ее волосы назад и оставляет смачный засос на ее шее, а потом еще один. Кусает за ухо, его губы опускаются все ниже, и девушка откидывает голову назад, подставляя его горячим, как огонь, губам свою белоснежную шею. Он больно впивается в кожу, и с ее губ вырывается отрывистый стон.  Его щетина колола её тело, ей это нравилось. Оставляя на ее теле следы от горячих поцелуев. Локоны девушки  скользят между его пальцев. Иногда гончий  слегка тянет за волосы, но от этого возбуждение только нарастает.
Мэделин  исследовала своими тонкими белыми пальцами его плечи, не решаясь на большее. И все же, в конце концов, позволила себе расстегнуть несколько пуговиц его рубашки, а после коснуться своими мягкими руками его голой груди. Его запах, пьянящий запах, животный, запах мужчины сводит  с ума окончательно и заставляет забыть обо всем...
Он любил брать вверх, он любил властвовать и не допускал того, чтобы ведущая роль принадлежала ей.  Мэделин  подчинялась, а он властвовал, и выбора у нее не было. Он брал то , что хотел, брал свое по праву. Мэделин боялась за последствия, если скажет ему НЕТ. Он и слушать не станет,  разве это спасло бы её от того, что может в скором времени произойти? Разве у рабыни  есть выбор? Разве она вольна распоряжаться своей судьбой и решать? Конечно нет.  Она игрушка, кукла, за ниточки которой дергает, тот, кто  умнее и сильнее её.  Ей лишь стоит подчиняться и невинно хлопать ресницами, продолжая играть роль послушной рабыни.
И все же, ее тело горит под его руками и губами, хотела ли этого Мэделин, противилась ли. Она уже не могла  дышать, потому что воздух в легких кажется раскаленным. Ощущение, что его губы целуют ее везде, что они стали пламенем. Пламенем, который зажигает в ней искру, потухшую давным-давно…
Девушка прерывисто задышала, мысленно ругая себя за то, что получает от этого удовольствие. Но Локлен приносил ей раньше только боль, и перемены в его поведении не могли….. не настораживать?
Одним движением гончий снимает с нее накиду и топик, оголяя ее грудь. — О Джерал…,— сирена краснеет, его  взгляд на нее ноготу  был таким же страстным, как его руки, скитающиеся по всему ее телу. И снова девушка  ощущала полную беспомощность перед ним.
Девушка  закрыла глаза и прикусила губу, пытаясь подавить рвущиеся наружу стон, когда Локлен коснулся своими губами ее уже голой груди. И не смогла подавить....  застонала и еще сильнее выгнула спину. Его прикосновения дарили ей все новые и такие сильные ощущения. Он водил руками по её телу,  по ее груди, жадно  сжимая ее. Его руки снова и снова  блуждали по  ее телу. Он сжимал   и целовал ее до тех пор, пока Мэделин  не расслабилась. Сирена надеялась мужчина был довольным, ведь он это и хотел?
Неожиданно  гончий  остановился и жестко притянул ее запястья к свей груди. На лице Мэделин отчётливо виднелось недопонимание. Его холодный взгляд обжег её, ухиылка заставила её дрожать.  Руки, что цепкой хваткой взяли ее запястья, вывернули наизнанку всю душу девушки, заставив сделать судорожный вдох. Она снова ощутила беспомощность перед ним. Ей хотелось захныкать. Не заплакать, а именно захныкать, словно маленькому ребёнку. Плачут от горя, а хнычут — от беспомощности. Как эта беспомощность отравляла ее, заставляла бесится и сжать целюсть. Мэделин держалась нерушимой крепостью перед ним. — Еще чего не хватало — проявлять перед ним свою слабость!
— Хм,  ты ревнуешь? Разве ты не этого хотел? Я ведь принадлежу тебе. Разве у меня есть свобода выбора? – ядовито ухмыльнулась гончему пытаясь высвободить руки. Берри  всегда старалась действовать рационально и обдуманно, но иногда Локлен  доводил её до белого колония и та, не замечая за собой, делала все, чтобы ему насолить в обратку.  Он задевал ее гордость. — Да как ты смеешь!—  Мэделин  дернулась, хотела залепить этому негодяю смачную пощечину, но ее руки крепко держали. Она даже дышать перестала, когда Локлен сдавил пальцами ее шею. По коже пробежали мурашки от страха, от злости и обиды. Каким гончий был гадким сейчас. А ведь только буквально пару минут назад, он ласкал ее тело, ее разум был еще затуманен происходящем.  Мэделин его еще таким не видела.  Ее сердце сжалось  от боли из-за его слов. — Я тебе не шлюха! Уже и Винсента сюда приплел. Он мой учитель, не более. Ты явно сошел с ума. Мэделин отвела взгляд, не желая больше видеть, как Локлен безумными глазами заглядывал ей в самую душу. — Если тебе нужна шлюшка для утех, то обратись к своему другу,— Униженная, слабая, растоптанная. Такой ее делал этот жестокий мужчина, такой хотел сейчас видеть. Жалкой и умоляющей.  Бордель?  Мэдди  подняла на него покрасневшие глаза и увидела на лице мужчины неподдельное удовольствие. Сирена, боясь шелохнуться, боясь сказать слово, продолжала смотреть гончему в лицо , мысленно умоляя его остановится, замолчать.
— Расслабься, — отчеканил гончий. Злая ухмылка вновь коснулась его лица. Раздражающая сирена, которая уже на половину раздета, пытается быть неприступной после случившегося. Но видимо Локлен так не считал.  Ее неприступная крепость,  сейчас падет к его ногам.
— Стой, Локлен, подожди. Это неправильно. Я так не могу. Пусти...— сбивчиво сказала сирена.  Гончий с усмешкой всё ещё сжимает ее, а сирена упираясь руками ему в грудь попыталась вырваться. Мэделин не готова отдаться другому, когда у нее есть еще чувства к Томасу. Ей казалось та придает джина, что у них есть шанс на долго и счастливо вопреки всему.
Она ощущала его горячую руку, пальцы в самой чувствительной зоне.  Мэледин покраснела, ей хватило одного поцелуя, чтобы возбудиться. Сирена давно уже была мокрой. Ей так стало стыдно за себя, за ситуацию, за поцелуй, на который ответила,  за то, что гончий так близко.  — Не могу, просто не могу сделать это с  тем , который…., — сирена замолчала на миг, после смогла чуть оттолкнуть мужчину и дать ему  пощечину . Увидев его ненормальное выражение на лице, девушка испугалась. — Не тронь, прошу…— сорвалось с ее губ переходя на шепот.Сомнения и стыд поглощали ее изнутри. Мэделин  была вся красная и уже заикалась, от того ,что ей не хватало воздуха и сил отбиться от гончего. Сердце бешено колотилось, отстукивая ритм в ушах и горле. Сейчас случиться что-то страшное, это девушка знала точно. Предчувствие опасности, не позволяющее дышать, кричало в её разуме, размахивая красными тряпками. Нет, он не будет милостив — это читалось в его презрительной усмешке и взгляде, что пожирал сирену. Не давая возможности сбежать, укрыться, избежать наказания. Наказания за то, что Мэделин — рабыня,  просто имеет право решать, не слушаться, отдаваться другому.

Подпись автора

Тихо охнув, прикрыла глаза, когда гончий тряхнул ее со всей силой.  До неё донёсся лишь раздраженный  голос Локлена.   Ей стоило огромных моральных усилий держать контроль над своими эмоциями. Чтобы окончательно не разрыдаться в его руках.  Главное, чтобы он не тронул, снова...Хотя, на что она  надеялась? Этот дьявол не откажет себе в таком удовольствии. Он–её проклятие и её палач, который вынесет ей смертный приговор.
— Прости, я больше так не буду,— голос девушки сорвался на хрип, подняв вверх дрожащие руки в знак того, что она сдается, чтобы он больше не трогал ее. И все же, гончий был слишком терпим к ее выходкам. Непокорность. Смелость. Хитрость. Ум. В глубине души наверняка Локлену нравилось, когда ему так упорно противостояли, иначе бы он давно наказал свою рабыню. Сейчас после такой встряски, Мэделин приходило осознание, что та забылась в каком положении находится и кто перед ней. На лице мужчины не было ни капли сожаления, лишь одна самодовольная улыбка, пронзающая все на своем пути. Когда-нибудь она сотрет ее с его лица, когда-нибудь. Локлен   вновь выставлял ее  маленькой несмышленой голубкой в этой чертовой игре . Позабыла самое главное правило —  верить нельзя никому. Эти три слова повторялись в красивой головке с неимоверной скоростью.

Боялась его, боялась его настолько, что страшно было даже пошевелиться, когда тот заботливо и утешающе еле касался ее щеки.  Мэделин боялась даже  посмотреть на него, боялась ощутить сновь его тепло. Она немного отстранилась от мужчины переведя взгляд  в другую сторону. Гончий издевался над ней, припоминая ее же слова. Ей нечего было ему ответить, потому что, все что бы та не сказала, он использовал против нее. Он не понял бы ее чувств, не он был рабом. — Бездушная тварь! От чего становилось так больно, что руки сами сжались в кулак. На смену ей пришла дрожь. Адская дрожь, от которой сводило тело. И предметы, и обстановка, и собственные руки, всё смешалось воедино. — Не надо. Пожалуйста. — только и смогла прошептать девушка, когда его пальцы вновь коснулись ее белья.  Её сердце громко билось рядом с его, в таком же ненормальном, бешеном ритме, а дыхание — неровное, тяжелое – с головой выдавало желание.  Мэделин застыла, не зная, что делать дальше и даже на всякий случай упёрлась ладошкой ему в грудь. Но Локлен просто молча замер, не пытаясь притянуть её ближе, но и не отпуская. Чего же он ждал? Это ожидание сводило ее с ума. Это прикосновение почему-то выводило из равновесия. Он  ждёт от неё каких-то действий?   Отталкивать мужчину не хотелось, иначе это могло усугубить и так ее шаткое положение. Обнять в ответ? Ну уж нет.  Молчала, чувствуя, как пылают щёки. Его взгляд одновременно смущал и волновал  заставляя сердце колотиться, как у загнанного зайца и еще больше злится  на себя за эти чувства.

Его приказ о том, что ей надо раздеться будто привел ее в чувства на миг.  И  с каждой секундой все больше корила себя за то, что поддалась его ласкам, вместо того чтобы убежать, ударить его или проклясть.  Чувствовала , как внутри нее  разгорается пожар от невыносимого раздражения, но лицо было будто  каменное.  Все то вызвало лишь злость, отрицание и отчаянную борьбу с собой и с собственными ощущениями. Мучительное, накрывающее с головой желание оправдаться перед собой и этой запретной тягой, безнадежно подступало все ближе. И ей приходится подчиняться его приказу,  приподняться и дрожащими руками начать  стягивать с себя  штаны. У него  уже был не просто интерес, желание продемонстрировать свое превосходство и увидеть страх на дне её голубых глаз. То, что происходило между ними сейчас, не поддавалось совершенно никакому объяснению и походило, скорее, на какую-то сумасшедшую неконтролируемую потребность с его стороны, когда Локлен не дожидаясь, сам стягивает с нее одежду.
— Циничная скотина, психованный мерзавец, — проносилось у нее в голове, потому что эти слова она не скажет ему, слишком опасно. Он вырвет ей язык и новый у нее точно не выростит. Мэделин чувствовала нарастающую слабость и ощущение полной беспомощности, когда гончий схватил ее за горло. Он блеснул недобрым темным взглядом стоило заглянуть в глаза, отчего сирена  ухватилась за руку мужчины.  Словно лишившись последней капли самообладания, Локлен  впился в ее губы своими, издав то ли стон, то ли рык. Его рука с силой и ноткой грубости держаала ее за горло  , с резкостью притянув к себе впился жеским поцелуем , с каждым разом углубляя его. За триста лет жизни у гончего было время довести этот навык до мастерства.

Мэделин слегка нахмурилась от боли его жадных поцелуев, которые он срывал с её губ : завоёвывая, подчиняя, окуная в пучину тёмной, первобытной страсти, болезненным возбуждением отдававшейся внизу живота. До боли в лёгких,будто кто-то перекрывает ей кислород и она  задыхалась. Сирена застонала в его руках, когда гончий начал трогать ее между ног пальцами. К ее щекам прильнула кровь от того, что он понял — она уже мокрая и это его забавляло. Его голос будто ласкал каждую букву ее  имени. И  было в этом звуке что-то первобытное, глубокое и даже мучительное. Мэделин тут же свободной рукой вцепилась  за его предплечье впиваясь ногтями, а он продолжает с нажимом массировать, уделяя особое внимание клитору.  Чувствует, как тело предательски реагирует, но здравый рассудок не даёт разрешение в полной мере наслаждаться процессом. Девушка пытается абстрагироваться, погружаясь в себя. Но это не спасало, она чувствовала его горячее, сбившееся дыхание на ее губах, как и ее тихие подавляющие стоны слетали с ее губ, которые он ловил.  Каждое прикосновение его умелых пальцев  отзывалось тяжелым дыханием и нарастающим стоном  девушки  из полуоткрытых губ. Мэделин решает не доставлять ему такого удовольствия и закусываю губу. А живот вновь сводит от боли и  изо всех сил  стараясь не застонать. Локлен снова целует ее, но на этот раз медленно и не больно, от чего казалось время остановилось в этой комнате. Поцелуй мог показаться действительно романтичным, но ей  хотелось начать кричать о том, что это неправильно.  Не должна целоваться с ним, не должна... И все же эти мысли улетучивались так быстро, как ее рука, что сжимала его плечо , оказалась вновь в его волосах. Мэделин чувственно поглаживала их портя его идеальную как всегда укладку. — Ты и не спрашивал , — сбившимся и немного ироничным  голосом от нарастающего  возбуждения произнесла сирена в губы гончего. — может теперь, ты будешь не так безразлично относиться ко мне?— ее рука медленно опустилась на его щеку, куда не так давно сирена залепила пощечину.  Ей нравилось чувствовать язык Локлена, каждое его движение было таким умелым и уместным. Что ещё он может им вытворять?

— М-м-м-м,— Когда его пальцы вошли в неё она сладостно, застонала, прогнувшись теряясь  в ощущениях и с явным неприятием стонет прямо в губы Локлена. Зажимает бёдрами мужчину, ещё больше паникуя глубоко и надрывно вздыхает, всхлипывая. — Я не сдамся тебе,— прошептала девушка стараясь подавить стоны и свое возбуждение. Она не могла проиграть ему в этой схватке подчинения.  А Локлен  явно  чувствует, как ноги девушки подрагивают, явно наслаждалась движениями его пальцев внутри себя. — А-а-а-а, —  Локлен  увеличивает напор и грубо стимулирует стенки, проникая ещё глубже.  Мэделин уже не сдерживаясь стонет, обхватывая его ногами. Мгновением позже она распахивает глаза и громко стонет, чувствуя, как два пальца вновь вошли и в разы ускорились. Не имея возможности скрыть дрожь во всём теле, девушка загнанно дышит и следит за его взглядом. Задыхалась от возбуждения и мысли путались в голове, когда с силой  Локлен начал давить на клитор, пальцы в том же ритме бешено вращались внутри ее. Каждое его движение молнией отзывалось  в ее теле, она уже не могла сдердать стоны. Тогда Мэделин поняла — она проиграла ему. Сирена сильно закусила губу, чтобы заставить болью подавить себя эти стоны, которые наверняка радуют его слух. Они заполняли всю комнату, от чего  его пальцы стали грубее и быстрее.  Мэделин чувствоаала его пальцы внутри себя, а гончий все набирал и набирал темп , делая движения грубыми.
Когда Локлен повел руки к ремню, то сирена испугалась, холодок прошелся по ее телу распростяняя страх. Голова закружилась от нахлынувшей злости и болезненного возбуждения. Чувства, в которых девушка до сих пор не могла разобраться, теперь предали её, выплеснувшись наружу так стремительно… так бурно, точно огненный поток. Правдивые слова " Потому что ты моя" больно кольнули где-то в груди, вызывая странный неприятный трепет.  — Ты не посмеешь, — Мэделин словно с головой окунули в холодное море. Локлен собирался сделать с ней что-то ужасное, прямо в этом  кабинете , на этом столе... — Иначе , я убью себя, — пригрозила гончему .

Подпись автора