Когда сквозь неспокойный сон на веки Мэделин  упали солнечные блики, предательски пробивающие через шторы её спальни, невольно поморщившись, девушка подумала, — А спала ли она вообще? Она запустила руку под подушку и достала оттуда мобильный. Посмотрев на часы тяжело выдохнула: было уже около одиннадцати  утра. В этот раз она спала дольше обычного, но чувствовала себя также.
— Никогда не было так сложно, как сейчас — может, это была моя самая большая ошибка? — подумала Мэделин лежа в постели смотря в потолок. На заднем фоне слышались звуки прибрежных волн и запах ароматных капкейков. Не хватит вечности, чтобы размотать бесконечный комок, сотканный из тысячи самых разных чувств, существующих в ее душе. Все  угнетает ее день ото дня, очень сложно вставать и что-то делать, когда понимаешь, что всё, что тебя ждёт впереди — непроглядная тьма страшного под названием «смерть» или «подвал»  в лучшем случае.  Где максимум, с кем ты можешь пообщаться — твои мысли, о которых постепенно сходишь с ума. Отсутствие настоящих, верных друзей сводит с ума — не с кем поделиться самым важным, некому поплакаться о своих проблемах, не с кем обсудить события в своей жизни. Мамы нет дома целыми днями, а когда она появляется на пороге, то сразу же начинаются допросы  о том, как идут мои продвижения  с психологом.  Когда я расскажу, что-то о Картеле.  Казалось только и это ее волновало со старшей сестрой. Это отталкивало и не внушало доверия, поэтому Мэделин держалась на расстоянии, подпуская лишь Мелани. Она  чувствовала,  что в ней  не хватает какой-то большой части — и  Мэделин  не знает , что это за часть, просто не знает...
Девушка  слегка потянулась и, приложив ладони к лицу, уставши помассировала круговыми движениями виски. То, что навалилось на неё за эту неделю, больше напоминало один из её бесконечных кошмаров. И теперь ей в одиночку пришлось столкнуться не только с мучительной тоской, волю которой она давала только тогда, когда оказывалась одна в своей комнате. Однако то, что изнутри мелкими коготками скребло до крови душу и перекрывало все другие невзгоды — это тайны самой ее семьи, которых, как до этого казалось Мэделин, при их степени близости от них не могло быть. Но она забывает, что ее не  было около десяти лет, их связь уже нета и они не могут доверять ей. Для них вероятно это тоже сложно и для этого всего нужно время.
Кажется пора было заглянуть в магазинчик ведьмы Антонии Роджерс. Которая торгует бадами людям и зельями сверхъестественным существам, а еще может продать  подпольную живность. Ей предложили  купить астральных рыбок. Хозяин , которых  всегда расслабляется рядом с ними, ощущает чувство покоя,  позитивно влияют на эмоциональное состояние. То что нужно было Мэделин, иначе она сойдет с ума. Поэтому после  завтрака вкусных капкейков старшей сестры, та направилась   в лавку к ведьме.
Помещение встречает сирену  запахом сухих трав и каких-то неизвестных благовоний. Стеллажи были завалены самым разным добром:  усыпаны бутылками с цветными жидкостями любых форм и размеров, а меж ними кое-как втиснуты чудные на первый взгляд вещи. Завсегдатые знают, что брать в руки их не стоит. От перьев диковинных птиц  клетки, брелки, книги чего только не было в этом месте.  Как безобидно не смотрелись бы пёрышки или коробочки, но магические предметы обладают весьма скверным характером и оттяпать какому-то бедняге конечность для них не составит особого труда. А лицезреть как твоё запястье пережевывает ключница, ещё и слышать при этом как трещат под её зубами кости. Одним словом приятного мало. С потолков свисают витиевато связанные пучки трав, горшки с кучей зелени, лампы и кристаллы. Стены же пестрят узорами, прилавок, такой же заваленный товарами, прячет за собой огромные стопки гримуаров и пособий, которые, увы, не уместились на полках. Его цветастые витрины сразу бросаются в глаза, но с порога не разглядеть, что скрыто за стёклами.
Только девушка  хотела подойти к одному из шкафов, как над ухом раздался певучий женский голос:
— Ты такая милашка, — с явным торжеством в голосе произнесла нахальная ведьма. — Здесь можно найти все, что душе угодно. Хочешь русалку в формалине или ракушку с голосом сирены?— Мэделин испуганно застывает и оборачивается. Женщина в белой блузке и брюках с хитрой улыбкой во всё тридцать два , прищурившись, внимательно изучала сирену. У Мэделин на миг остановилось сердце, вдруг с ней сделают тоже самое? И вообще, разве это законно? Что за извращения, кому может понадобиться такая ужасная вещица. Сирена сделала пару шагов азад от ведьмы. На кой черт она сюда пришла,  похоже это была ошибка или просто паника берет вверх.  От нервов руки дрожали, ноги подкосились немного, а  потом ведьма  продолжила: — А может рог единорога?, сирена... — Берри  смотрит на неё как на сумасшедшую и кажется уже пожалела, что заглянула сюда, —  Разве единороги существую?— не верит своим ушам и  тому, что  вообще спрашивает ее о таком. Конечно единорогов  не существует, что за глупость. Ведьма похожа на лису, такая же тлмно-рыжая и хитрая. Наверняка хочет одурачить  ее наивную. Девушка  впадаешь в раздумья, хочет  уйти, но что-то держит. Возможно, детское любопытство, а возможно ведьмины чары. Ел силуэт мелькает между шкафов то скрываясь, то появляясь. Телепортация или быстрые ноги? Неизвестно. — Что за глупость, единорогов  не существует, — растеряно  рассмеялась сирена повторяя это уже в слух, чтобы наверное самой убедиться. —  Откуда ты знаешь кто я ?-  Ведьма только закатывала глаза на ее глупые  вопросы  сирены. Мэделин видит ее впервые и  та не могла знать, что та сирена, наверное это ее ведьминские штучки или еще чего. Но все это заставило ее насторожиться. — От тебя водой воняет за километр, — начала ведьма, затем прикусила губу и поморщила лицо подходя ближе. — Вода не воняет, ведьма,  пренебрежительно роняет сирена, намереваясь словами задеть ведьму, на что та лишь закатывает глаза и одновременно с  отвечает, — Воняет, — ведьма усмехается и достаёт из-под прилавка мешочек высушенных водорослей. У самих морских жителей нет возможности самим высушивать их, а во многих зельях водоросли применимы именно сушёными.  — Не топчись у входа,  зачем пожаловала?— сказала уже добродушно ведьма , показывая что до этого она просто шутила над маленькой сиреной. Ничего себе шуточки у ведьмы! Из нее чуть было не сделали брелок вообще-то. Что не понравилось сирене и та нахмурилась. Запах гари перемещался с ладаном, серой и лавандой, а воздух приобрел тонкий аромат паленой древесины на фоне травяных сборов от чего немного кружило голову с непривычки.
— По делу, не поболтать же. Кто в здравом уме припрётся к тебе, чтоб языком почесать? — ведьма улыбнулась чуть шире. — Не тяни,— она сузила глаза, склонив голову чуть набок. Хитрые зрачки бегали по  силуэту сирены. И ещё лучше Мэделин должна быть известна политика любой ведьминой лавки: «Ты мне — я тебе». Ни одна ведьма ничего просто так не сделает. Ей нужен товар, который не легко  достать, а сроки, скорее всего, поджимают у сирены. Иначе  бы она  не стояла здесь, а  раз товар редкий, то и плата за него должна быть высокой. — Да-да,  вообщем-то я знаю, ну мне рассказали, один парн... не важно, — сирена поняла, что несет какую-то чушь от нервов, на миг прикрыв глаза и прислонив  в руку к виску, — ты подпольно продаешь в своей лавке питомцев, причем без лицензии. Мне нужно кое-что, деньги у меня есть, —  подняла ладони к верху, когда увидела напряженное и не доверительное лиц ведьмы, которая ничего не сказала, только пожала плечами и помотала головой, прикинувшись, будто не понимает, о чем идет речь. Срывать маски было пока еще рано. Минуту ведьма раздумывала над тем, выставить ли ее за порог, или все же выслушать. — мне нужны астральные рыбки, я хорошо заплачу и буду держать язык за зубами, — обворожительно улыбнулась ведьме используя свое очарование на ней, пока она пристально на нее смотрела.На одно мгновение Мэделин показалось, что ведьма очень удивлена, но она поспешила скрыть это чувство. — Сделка? — Она только вскинула бровь и склонила голову.  — Да, — коротко и тихо отозвалась сирена. Ее голос в такой тишине казался низким и сдавленным. Почти шепотом. Антония еще решая что-то для себя, минуту помолчала. Мэделин  же это ее молчание выводило из себя. Она в ожидании сжимала кулаки.  — Неважно, какая цена... — сирена уже не скрывала нетерпения и раздражения. Она наклонилась ближе к ведьме. Эта фраза дрожью отозвалась внутри хитрой рыжей Антонии. Она и подумать не могла , что все окажется так легко, от чего торжествующе подняла  подбородок. — Хорошо, но если растрезвонишь всяким, то прокляну тебя, так и знай! — наклонилась к сирене с пугающими глазами от чего Мэделин отпрянула, но кивнула в знак согласия. Ведьма расхохоталась и указала рыбке следовать за собой в подвал. Мэделин не решалась ступить по лестнице в темный подвал, мало ли что там, у ведьмы явно не все дома. С подвалом у Берри много плохих воспоминаний: там ее держали, когда впервые  попала в руки работорговцев, потом гончий держал ее там, когда та пыталась сбежать первый раз. Кормя изредка и почти без воды, лишь  давайся по капле, чтобы та совсем не померла. Но от этого и боль была намного сильнее, казалось, что умереть было проще. И выбраться было невозможно, так что этот страх с ней кажется навсегда. Голос ведьмы вернул  ее к реальности, нет , она не передумала, поэтому дала знак ведьме следовать дальше.Четыре поворота, сопровождающихся маслянистым лязгом механизма замка и дверь со скрипом отворилась, открывая вид на теряющийся в темноте зев коридора, пол и стены которого были облицованы некрупной белой плиткой. Из-за двери дохнуло холодом и каким-то подозрительным запахом. Берри  переступила через порог, каблуки звонко цокнули о плитку — эхо подхватило звук шагов, унесясь в темноту коридора — небольшая лампочка прямо над дверью давала совсем небольшой круг света. За спиной, скрежетнув, с грохотом закрылась металлическая дверь, затем раздался звук поворачиваемого в скважине ключа. Мэделин от такого пискнула и отпрянула назад.  Испугалась, что её просто заперли тут, наедине с темнотой, холодом и, вдобавок, с этим неприятным запахом, вызывающим какие-то пугающие ассоциации. Сирена  не выдержала и всё-таки обернулась, почувствовав мимолётное облегчение, когда обнаружила, что ведьма тоже вошла  и запирала дверь изнутри.
— Да тише ты, рыба, распищалась тут, щас распугаешь мне всю живность! —  фыркнула она. Ведьма подвала с щелчком сдвинул какой-то магический замок на стене и что-то произнесла. Мерцая, под потолком начали один за другим загораться неприятным бело-синим цветом зачарованные кристаллы, чей свет постепенно выхватывал части помещения из темноты показывая взору огромные стеллажи с магические животными. От вида даже дыхание перехвалило, это была магическая защита и иллюзия вероятнее всего. А ведьма не промах. Антония дала девушке осмотреться, а потом указала следовать  за ней дальше вдоль стеллажей. — Так, рыбки, рыбки, рыбки... где же они... — ведьма думала вслух вспоминая , где же оставались этих чудесных созданий. В тоже время Мэделин было жаль всех этих животных. Они сидели в клетках и жали своей участи, пленники, прям как она...
— О, вот и вои астральные рыбки, сирена, — ведьма направила руку на рыбок, которые плавали в аквариуме, но уже завораживающее плавали в воздухе издавая легкое свечение. От него становилось так тепло и легко, девушка действительно почувствовала такой спокойствие. Уже не боялась находиться в этом подвале, забыв, что буквально пять минут назад пищала от страха. — Какие же они чудесные, — сирена поднесла руку к рыбкам, но не касалась, чувствовала их энергию. Это успокаивало.  Девушка не заметила как ведьма скрылась из ее поле зрения, была полностью сосредоточена на рыбках. Мэделин улыбалась и чувствовала счастье, сомнение и тревоги ушли на второй план. Синие, лазурные глаза рыбок , в которых можно утонуть. Словно волны, плещутся в них все эмоции, не может она врать с ними. Они завораживали сирену  этой глубиной, в которых видно душу девушки. Завораживали. Пока девушка не услышала странный звук, она очнулась будто от гипноза. — Антония!  Я беру их, — произнесла сирена выглядывая ведьму среди стеллажей. Но в итоге с трудом проглотила ком в горле, когда, наконец, поняла, что за запах висел в воздухе: кровь и мясо. — Антония? — ее голос дрожал, но она продала идти в аккуратно вдоль стеллажей к выходу попутно оглядываясь. На стене висел внушительный набор устрашающе огромных ножей, который венчал совсем уж монструозный тесак с почти квадратным клинком. Над набором ножей висел качественно напечатанный плакат с милой выдрой в профиль, дополненный сверху трафаретной надписью крупными красными буквами: «Схема разделки туши». Сирена аккуратно тихо подошла к ним и взяла один из клинков, как услышала за спиной мужской голос, — Итак, как тебе, возможно, известно, мой вид, — Мэделин осторожно повернулась у нему лицом, парень улыбнулся. Девушка  вздрогнула, когда её взгляд выхватил в белозубой улыбке оборотня  четыре острых клыка. Учитывая обстановку, это прозвучало очень пугающе.  Клинок в  ее руках задрожал. — Что-то ты бледная, — участливо заметил оборотень. — Совсем замёрзла? Давай пройдёмся — согреешься. -хитро взглянул он в глаза сирене. Ноги подгибались, тело била мелкая дрожь, сердце бухало где-то между висками.Сердце девушки провалилось куда-то вниз, взгляд панически заметался по помещению в поисках выхода, вместо этого натыкаясь лишь на всё более пугающие детали. — У меня дела, — наиграно принесла  девушка и хотела бы проскочить мимо него, но оборотень резко схватил ее за руку. От чего сирена тут же запустила другу руку с кинжалом в него. Но,  и ту он тоже перехватил и сжал так сильно, что сирена запищала от боли, а клинок  со звоном покатился по плитке подвала. — Конечно, но думаю ты не отпросилась у своего хозяина, а он очень заждался тебя, — хитро улыбаясь, повторил оборотень надвигаясь на сирену. Перепуганная насмерть девушка  попыталась отползти назад, но туфли предательски проскальзывали по гладкой плитке, а вместо отчаянного крика из горла вырвалось лишь полузадушенное шипение. Ее нашли, нашли, как это возможно? Она столько скрывалась от Локлена, чертова ведьма, это все она ! Тварь! Поэтому ее нигде не видно...И все же девушка не собиралась сдаваться. Она изо всех сил , скрепя зубами опрокинула  стеллаж , где стояли клетки с животными. Которые тут же начали разбегаться по подвалу мешая оборотню добраться до девушки. Была хорошая возможность добраться до выхода, вот только она ушибла ногу о клетку, из-за чего было сложно двигаться быстрее. Мэделин сосредоточилась на своей способности по управлению водными видами животных. Здесь явно такие были, она их слышала, поэтому приказала им остановить оборотня. И вот наконец, она добралась до лестницы , как выход ей перекрыл другой наемник,   
— Куда собралась, рыбка, — ухмыльнулся мужчина держа в руках огненный шар. От чего Мэделин отступила назад одной рукой держась за стену, нога предательски ныла. — Я никуда не пойду! Даже не думай...— угрожающие посмотрела на вероятнее  всего мага. Чертов ублюдок, использует против нее огонь, знает ведь, что сирены уязвимы перед ним. Он приближался все ближе и ближе, пока  сирена  не почувствовала как чужая рука вцепилась в ее плечо, и надавила на него, показывая, что в данный момент она  действительно должна остановиться, иначе случится явно что-то нехорошее. Выбраться. Выжить. Любыми мерами. Любой ценой. Крутилось в голове у сирены, но не успев опомниться как на ее запястьях оказались магические наручники. И тут она понимает, что кошмар  только начинается. Когда второй наемник подтянулся, она со злобой оглядела всех  преступников. Естественно,  все её слова никто не воспринимал  всерьёз: они были слишком уверены в своём успехе. Волоча сирену по лестнице, они снова оказались в  магазинчике, где  были разбиты склянки с зельями и разбросана разная  магическая атрибутика, а сбоку лежала  в лужи собственной крови мертвая ведьма. — Вы убили ее, убийцы! —  сирена ахнула  от увиденного, на глазах появились слезы от страха и ужаса. Мэделин все еще надеялась вырваться, но магические наручники забирали всю магию и силы сопротивляться. С помощью картелевских браслетов Шаг Тени наемники открыли портал, пройдя через, который они оказались прямиком в стенках базы Картеля.  Ее сердце екнуло, когда она увидела вновь эти стены, которые надеялась больше не увидеть. По щекам текли слезы пока они вели ее по коридорам куда-то, вероятнее к Локоену, куда же еще.
— Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня!— но они не обращали на нее никакого внимания, бесчувственные машины, которым нет дела не до кого, лишь получить хорошее вознаграждение, а он явно не пожалел денег. Слезы застилали все вокруг, ноги уже не шли, они просто пронесли ее как пушинку. Отобрали все, что у нее было при себе, как , и магические амулеты и артефакты. Отчаяние наваливается на плечи тяжелым грузом смотря на эту до боли «родную» дверь кабинета. — Это нечестно, —  повторялось в ее  голове. — Это нечестно, нечестно, нечестно...
Ей казалось, что ее мир разбился на миллион осколков. Неужели в жизни для нее ничего не осталось? Неужели никто не мог спасти ее?  Слезы падали и падали в ожидании своей участи. Мэделин вздохнула и захрипела вытерев слёзы, нужно было успокоиться. Она не хотела , чтобы  гончий видел ее такой разбитой, не хотела, чтобы он видел как одержал победу над ней. Вот и сейчас, стоя напротив огромной деревянной двери и не отрывая глаз, Мэделин  рассчитывала  каждый ход, который поможет ей  его обхитрить, но в данный момент она слишком слаба для таких  методов. Любая могла позавидовать ей, ведь находится под покровительством  могущественного бессмертного давало непоколебимую уверенность, что ее никто не посмеет тронуть, а если и смогут  добраться, то им же хуже. Но девушка больше чувствовала себя марионеткой в руках искусного кукловода, который не дает ей  права выбора и в дальнейших действиях.  Все больнее становилось от осознания того, что ее  жизнь уже не принадлежит ей более, и все началось сначала.
Вышедший наемник дал знак и ее магические кандалы со звуком открылись, а после подтолкнул в приоткрытую дверь.  Девушка остановилась у самого входа, посмотрев в холодные глаза наемника , но тот лишь взглядом приказал заходить. Сглотнув ком в горле, Мэделин  переступая порог и нервно оглядываясь.  В помещении пахло его парфюмом и запахом сигарет перемешанным  с виски. И в душе что-то екнуло, но что?  Разум предательски выдавал фрагменты прошлого. Она помнить как они придавались бурному сексу и не раз на этом столе, а она вдыхала аромат его волос.  Сирена на миг прикрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, но похоже чувства взяли вверх, теперь она была еще больше уязвима. Запахи  навевают воспоминания о прошлом с его звуками и ароматами. Замок  двери издал звук, от чего Мэделин прильнула к двери и попыталась ее открыть, но тщетно. — Нет, нет, откройте...— жалостливо моля проговорила сирена стуча по двери, но ее естественно никто не собирался открывать. Она была в ловушке на едине с ним. Сирена столько раз представляла себе, то что скажет ему , если гончий все-таки поймает ее. Но кажется сейчас она воды в рот набрала и молчала как рыба. Не знала с чего начать : с гневной тирады или же нежно произнести его имя. А может вообще молчать и ждать пока  он сам заговорит с ней?  Она боялась умереть. Унизительное признание, тошно от самой себя. Наверное, морально она  уже мертва, осталась лишь тенью самой себя. Рыбой, выброшенной на берег и понимающей, что трепыхаться ей осталось недолго.  В его руках — совершенно беспомощная, лишенная сил и даже гордости. —Ты псих! Одержимый, сталкер! — не выдержала сирена и выпалила эти слова  ему прямо развернувшись лицом. По ее тону можно было услышать нотки истерики, и ужаса за все, что  происходит и происходило. В её голове отчётливо вырисовывается, что он будет делать дальше, к чему принудит и чем всё закончится. Мэделин все также стояла у двери прижавшись к  ней спиной. Сожравший её страх, прошёлся жгучим ознобом по всему телу разом. Ей не верилось, что всё это происходило  на самом деле. И всё же, как бы она не старалась себя успокоить, какие бы меры предосторожности она не принимала, сколько бы она не оглядывалась по сторонам — всё кануло в лету. Что же теперь будет дальше? И почему одновременно ее гложет чувство вины? Но за что? Это гончий должен испытывать вину перед ней, если бы не его сумасшедшая паранойя и ревность. ничего бы этого не было. Слёзы украшали её бледное лицо всё чаще. Паническая дрожь приобрела своё место в её пошатнувшейся нервной системе. Поэтому девушка решила пойти против его правил.
— Но оно того стоило, — будто сумасшедшая  рассмеялась. — денег не пожалел, столько аденов за мою поимку. Не жалко денег на такую неблагодарную как я? — в голосе чувствовалась  обида и все же Мэделин смогла уязвить его, такого неприступного и сильного, знала как Локлен сильно злился из-за этого. Между ними повисла стена недосказанного, которую они должны были сломать, но она все росла и росла. Ей хотелось, чтобы Локлен считался с ней и ее мнением, давал право выбора, слышал ее, но он не хотел и слушать.  Разве не важно уметь слушать друг друга?
https://i.pinimg.com/564x/12/31/5d/1231 … d2739a.jpg

Подпись автора

Мэделин еле успела увернуться, иначе бы органайзер попал ей в голову. Она с ужасом посмотрела на Локлена, ведь он мог покалечить ее. Но таков  горячий нрав гончего и с этим ничего не поделаешь. Обернувшись сирена увидела вмятину на стене, повсюду были осколки, а взгляд гончего не предвещал чего хорошего.  Это  дало  ей понять, что она забылась и позволила себе лишнего.  На Локлена  это подействовало, как смачная пощёчина. Гончий подходил к девушке медленно, будто бы хищник готовился напасть на свою добычу. Он сильно сжал рукой ее горло и припечатал к стене, от чего Мэделин поморщилась, когда почувствовала, как затылок ударился о стену. Вена на виске Локлена  заметно пульсировала, гончий уже довольно сильно начал злится. Даже не так, он был уже в бешенстве, а девушка ведь только начала. Стало страшно, от того что сейчас будет, рука пережимала поток воздуха, поэтому она даже больше слова не сказала.  В ее глазах читался именно тот всепоглощающий страх, о котором говорил гончий.   

Он ухмыльнулся. Та высокомерная ухмылка, которую она привыкла видеть на протяжении всех лет, застыла на его лице. Ей захотелось сразу же ударить его, но ситуация не позволяла. Берри схватила его руку, что сжимала ее горло, другой уперлась в грудь, стараясь вырваться, но это было бесполезно. И ведь правда, тишина, никто не придет ее спасти. Она одна наедине с этим монстром,  слова которого с болью отзывались в ее душе.  Какой же он бессердечный эгоист, ведь он тоже виноват во всем.  Сердце бешено бьет где-то за щитом из  ребер, а душа вот-вот улетит куда-нибудь за грань жизни и смерти. Ее спину неприятно холодила голая стена, позволяя мерзлоте проникнуть до самых костей, углубляясь в ее тело. Было страшно. А еще было противно от самой себя и этого треклятого мира, который только и способен, что причинять другим боль и взращивать гребаных тиранов. От ощущения своей беспомощности  по ее щекам потекли слезы, она не смогла больше сдерживаться.  Всего лишь слабая, беспомощная сирена. Девушка  никогда не принадлежала себе. И телом и душой — вся его собственность, с макушки до пят. Иногда Мэделин  задумывалась, каково быть обычной девчонкой, чьи ежедневные заботы состоят из кривляний за спинами недовольных учителей, подгоревшего ланча, страха перед экзаменами и выбора профессии. Ей следовало с самого начала не питать никаких надежд по отношению к Локлену, что он будет чутким по отношению к ней.  Хотя умом она, конечно, всё прекрасно осознавала. Её задача была в том, чтобы принять свою роль рабыни: слушаться, ублажать. Говорить, то что он хочет, делать, то, что он хочет, мыслить как он хочет и не выказывать недовольств.

У каждого из нас есть какое-то определенное предназначение в жизни. Просто у кого-то оно значимое для многих, у кого-то только для самых близких, а у кого-то оно значит что-то лишь для себя. Также у кого-то в этом мире есть все: деньги, семья, карьера. У кого-то лишь семья, но и этого хватает. А кто-то  Мэделин — рабыня без права на собственное мнение, мысли и жизнь. И гончий считал, что это нормально. Он дал ей все, о чем многие могут мечтать, но забрал самое главное  — ее свободу, ее личность.  Она как кукла: маленькая, беспомощная, в которую можно смело играть. А самое главное — пустая. Ей хотелось, чтобы Локлен увидел в ней женщину, у которой есть характер, привычки, мировоззрение, а не куклу с развлекательной функцией. Мэделин боялась, что этот день будет последним в ее жизни, все вокруг давным-давно погрузилось в хаос. Каждое слово гончего  заставляет ее начинать дрожать еще больше, чем до этого, выходя за пределы возможного. Ей хочется зажмуриться и закрыть уши, спрятаться в шкаф, словно ей снова пять лет, и пережидать нападки ужаса там. В мнимой безопасности. Ее никто не спасет. Даже ее бывший любовник, которого Локлен сразу  же убил. Вот загадка, да? Она ненавидела гончего за свое рабство и  успела испытать несовместимые с логикой чувства к нему. Безусловно, он ей был не безразличен, сирена испытывала к нему такие же сумасшедшие чувства  как и он сам. Но она хотела уважения и быть личностью, а он душил ее, душил, душил...

Гончий оттолкнул сирену, затылок снова почувствовал стену, от чего в глазах даже потемнело. Мэделин упала на пол стараясь отдышаться после стальной хватки мужчины. По щекам текли слезы падая на дорогой паркет. Берри  прижимается к холодной стене, максимально сильно сжавшись , пытаясь откашляться.  Он скоро придет [конец], но даже осознание конца не может успокоить ее молодое сердце. Наоборот, оно совершает все больше кульбитов, словно в желании спровоцировать инфаркт. — Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу... — с губ слетают слова , утопая в неукротимом потоке горьких слез. Она ненавидела и любила его, черт возьми.  Сирена подняла взгляд на гончего поджимая ноги,  его голубые глаза, которые все равно казались ей прекрасными. Даже с той жестокостью, безумием  и похотью, с которой он на нее смотрел. — Неблагодарная, — отчаянно усмехнулась сирена облизывая соленые  губы от слез. — это ты виноват во всем, никогда меня не слышишь, тебе все равно на мои чувства и желания...ты эгоист, —  скривила лицо и метнула на мужчину уничтожающий взгляд полной боли. Она не сомневалась, что он уже все знает  и вероятно уже  продумал ее наказание . Представив, что он мог бы с ней сделать, она ощутила холод в желудке наблюдая за действиями гончего.

Молча, внутренне дрожа от страха, Мэделин повинуется вытирая слезы с лица. Не сразу, но она встает с пола  и нерешительно подходит к дивану, на котором сидел Локлен. Дрожащими руками она берет бокал с виски , что стоял на столике у дивана и делает глоток. Алкоголь обжигает ее горло от чего та морщится. Берри  не часто пила алкоголь, потому что он обезвоживает сирен, вместо этого предпочитала воду. Но в данной ситуации он был действительно необходим, ей нужно было успокоиться, а алкоголь хорошо помогал с этим. Помявшись  на месте Мэделин все же аккуратно присела рядом с Локленом.  Сирена моргает, всё ещё наивно верит в нереальность происходящего, но уже через мгновение, стоит только распахнуть веки, вновь наталкивается на суровую истину. Девушка  с досадой поджимает губы слушая мужчину, столько вопросов и нет самого нужного. Почему? Почему она сбежала? Ему было все равно, главное информация, которую  могла рассказать и как жестко нагнула его? Хотелось, чтобы он наконец-то разговаривал на важные темы касательно их отношений. Но этого не происходило. Сирена еще раз сделала глоток виски, но на этот раз большой и отставила бокал. Кажется алкоголь начинал действовать, потому что ее нервы немного успокоились.

Замирает, когда гончий трогает ее волосы. Как же она скучала по этому.  Его запах, пьянящий запах, животный, запах мужчины сводил  с ума окончательно. — Локлен... — тяжело дыша прошептала сирена. Было слышно, как ее сердце отбивало бешеный ритм, как она беспокойно дышала рядом  с ним.  Весь мир перестал для нее существовать. И в этот момент гончий  начал поглаживать её бедро. Это было прекрасно. Берри  не хотела, чтобы он останавливался. Но это не правильно, все это неправильно. По телу пробежала дрожь, а потом все перетекло жгучий жар, который распространился  по всему телу. — прости меня.....я.......я....., —  хватает его пальцы на своем бедре и сжимает их. Чуть развернувшись сирена встречается с его взглядом полном похоти и в тоже время злости на нее. Между лицами осталась жалкая пара дюймов, но в последний момент отстранилась. Где-то внутри она  уже хотела подчиняться, чувствовать себя беззащитной, и в то же время защищенной. Ее влечет к властным, сильным мужчинам старше ее, ее возбуждает сама мысль о том, что она маленькая и беззащитная, а он всемогущ.  Ее влекло к нему, как влекло. Хотелось немедленно оказаться под ним, обнаженной, раскинутой по кровати, ощущая тяжесть его тела. И это все боролось внутри нее со здравым смыслом. Это пугало  больше всего, потому что Меделин понятия не имеет, что он предпримет дальше. Она сама себе напоминает глупого зверька, который угодил в умело расставленный капкан.

— Думала ты уже все знаешь, — начала девушка; — браслет сломала с помощью одной ведьмы, которой хорошо заплатила, — сглотнув тугой ком, отдававший болью в горле после стальной хватки гончего. — сбежала в море, где спряталась так глубоко, что трудно было бы меня найти. В Сан-Диего меня защищал Совет по просьбе сестры.  Они то меня и снабдили всеми защитными артефактами, чтобы ты не мог найти меня, — голос ее пропускал невидимые нити нерешительности, дрожа при каждом слове. — Твои парни все забрали у меня. Но я должна была выдать им информацию по тебе и Картелю...я ничего не сказала им — это правда!   — Ее же  слова врезались ей, подобно острию ножа, на кончике которого рассыпалась доза яда. Потому что она не договаривала Локлену, большинство из этого было правдой, но есть и еще одна правда, которую она так и не сказала. Она сжала слегка влажные ладони в кулаки, впивая острые ноготки в кожу внутренней стороны, оставляя на ней багровые рубцы, которые неприятно саднили. — Я не могла так с тобой поступить, не хотела, чтобы с тобой что-то случилось.— Это надломило ее, ведь это была чистая правда. Мэделин переживала за его, он не безразличен ей. Сирена придвинулась к гончему ближе. Зарывшись тонкими пальцами в густых темных волосах , девушка слегка оттянула прядь, подрывая внутри Локлена фитиль вожделения. Мэделин шептала ему последние слова опускаясь к его губам, нежно проходя пальчиками по его щеке. Она коснулась  желанных, трепетных губ, слегка  прикусывая нижнюю часть.

Подпись автора

Озвученные имена гончим отозвались в душе Мэделин, как гром среди ясного неба. Сирена молчит. Не находится, что сказать, насколько сейчас испуганно и взволнованно бьется ее  сердце  Его  холодный, жестокий взгляд больно проникает в душу. Берри   перебирает в голове воспоминания, как листает книжку с картинками.  Слышать свое имя из его ледяных уст на миг показалось ей самой изощренной на свете пыткой. Сирена теряется, две секунды — можно отсчитать: раз-два — глаза предательски наполняются слезами, убирает руку от лица мужчины и отстраняется. Но один единственный вопрос: «За что?!» не отпускает. Бьется как птица о стекло, размахивая крыльями, истошно крича внутри. За что? За что? За что?  — Локлен, я..., — робко вступает сирена, подняв на него глаза, — не врала, сказала же правду....только не договорила. Потому что , такому как этот гончий,  как можно не боятся что-то рассказать? Поэтому она и сбежала , когда у  нее выдалась эта возможность. Он не хотел понимать ее.  Для Локлена были только его желания. — А ты переживал? Ты...— давя слезы прошипела  Мэделин, показывая как ей больно, показывая как  он ее обидел. Поймет ли он? Что та ссора  на кануне стала роковой? Сердце  колотилось, как бешеное, в груди жгло,  будто ожог медузы. Мурены  её дернули согласиться на авантюру.  Однако, вопреки терзающим душу сомнениями, она твёрдо заняла зачем. И как не гнала Мэделин прочь постыдные , недостойные мысли. все одно— не могла она не признать, что любит его. Но осознание стегнуло сердце сухой, безжалостной плетью.   — твоя вещь,  которую ты купил, как шкаф....всего лишь какая-то вещь для тебя...будто не живая вовсе..— сирена на мгновение почувствовала отвращение к самой себе.  Гнев и тоска, жгучие , точно медузьи ленты, переполняли сердце девушки. Неужели она родилась, чтобы быть никем? Ведь у  каждого из нас свое предназначение и ее такое ? Она чувствовала боль:  несправедливую боль, что уготована была судьбой.

Локлен так непринужденно , так уверенно , наслаждался  своей властью. Он снова  нагнулся к ней напрочь отметая между ними дистанцию,и вдруг сказал, серьезно, и грубо схватил пальцами за подбородок, впился остным поцелуем. Приходится опереться ладонями о его широкую крепкую грудь, чтобы удержать равновесие.  Властно и жёстко, покрывая сирене  весь кислород.  Словно вытягивая из нее жизнь. Силы девушки иссякли и тогда Берри уже не сопротивлялась, не пыталась противиться. Это было бы даже бесполезно. Сильные руки мужчины держали Мэделин очень крепко, не давая вырваться, вздохнуть без разрешения. Губы пронзила острая боль  от столь жестких поцелуев,  чувствуя на языке металлический привкус крови, сочащейся из рассечённых губ.   Она  – его. И она это знает. Знает, что он не отпустит ее, не упустит. Локлен  не хочет ее отпускать, он знает, как ее удержать.  Останавливает ее. А она подчиняется.

Сирена падает на спину, его губы тут же оказались на соске, жестко играясь языком с вершинкой.  Рваный выдох вырвался из ее  груди и превратился в тихий болезненный  стон.  Ему нравилась эта игра. Нравилось доводить ее. Гончий истязал ее грудь до  боли, облизывал, кусал , оставляя влажные и красные  следы на ее нежной коже. Следы,  которые позже нальются пунцовым оттенком. — Локлен...,—  она произносит его имя, тянет гласные, как будто мятную конфету на языке перекатывает. — пожалуйста,— прохрипела сирена, захлёбываясь очередным стоном. Его касания обжигают, пролезают куда-то под самую кожу, вспарывают без ножа. Сирена  сама послушно подставляется под касания его губ, выгибается под ним,  поднимает руки и пальцами зарывается в короткие тёмные волосы на затылке Локлена. Колючая дрожь, словно волнами проносится по всему ее телу.  И все же,  слова гончего вытаскивают сирену из этой пучины смешанных чувств. Гончий угрожающе склонился над ее лицом, заставляя смотреть ему в глаза. Мэделин  замерла, до нее  даже не сразу дошёл смысл его слов. Она заглянула ему в глаза, пытаясь понять врет он или говорит чистую правду. Не знала как реагировать, что  конкретно он хочет? В голову назойливо лезли самые неприятные мысли. — Не говори так,—  она замотала головой, — ты пугаешь меня, — сирена не хотела принимать это, не хотела, чтобы он отказывался от нее. Она сжала ноги, почувствовав, как его сильные пальцы настойчиво ласкают ее чувствительную точку между ног.  Мэделин чувствовала его горячую настойчивую руку, которая наполняла ее тягучим желанием. От чего из ее приоткрытых уст вырвался тихий стон, который он поймал неожиданно нежным поцелуем. — давай спокойно поговорим, прошу... — отвечая нежно на его поцелуй израненными опухшими  губами.  Глотая воздух, опустила руки на его плечи лаская мужчину. И все же, ее тело горит под его руками и губами, хотела ли этого Мэделин, противилась ли. Она уже не могла  дышать, потому что воздух в легких кажется раскаленным.  Она очень хотела заняться с гончим горячим примирительным сексом  и забыть все что случилось, но просчиталась.

Когда дверь открылась и несколько здоровяков Локлена хищно вошли в кабинет, Мэделин присела на диван в спешке прикрывая оголенную грудь блузкой. — Что ты делаешь? — в глазах сирены виднелся ужас от осознания того, что гончий решил отдать  ее на растерзание своим людям. Как он мог так с ней поступить? Он ее совсем не любит? В груди тут же стало больно , будто шипы морского яжа впились ей в сердце. Задохнувшись от боли, сирена пытался сделать хоть пару глотков воздуха. Мысль о том, что Локлен действительно мог отдать ее им, не укладывалась в голове. — Милый, прошу тебя, не отдавай им меня, умоляю тебя!— ее нежный голосок сорвался на крик в конце, когда Локлен и глазом не моргнул закрыл перед ней дверь  и ушел прочь оставляя ее с этими мерзкими ублюдками. Мэделин  рванула вперёд, но была остановлена и отброшена назад на диван. — Только попробуйте меня тронуть! — она зашипела на них как мурена показывая свои зубки.  Но парни засмеялись в голос, такая эмоциональная реакция повеселила их. Для них она новая игрушка для увеселительных игр.  Изящное и хрупкое, будто хрусталь, девичье тело вжалось в мягкую обивку дивана. Один из наемников мерзко улыбнулся и провел рукой по ее скуле переходя в губам. —Зайчонок, не бойся....— слышался мерзкий для Мэделин голос мужчины от чего та поморщилась, — Сейчас мы наконец-то повеселимся,— произносит другой и хватает ее за волосы к себе и мерзко засовывает  свой язык ей в рот. Она пыталась оттолкнуть его, но силы были не равны. Слабые попытки девушки  к сопротивлению лишь развеселили их.  Сильные руки держали мертвой хваткой сирену  и похотливо трогали в разных частях тела. — Не надо, пожалуйста. -заливалась Мэделин  слезами, умоляя оставить её в порядке. — Заткнись, -зажав рот девушки, проговорил наемник,  а после почувствовала, как холодные, грубые руки проскользнули под  блузку и жалко сжимают ее упругую грудь. Он с таким желанием сжимал ее и теребил соски, которые были уже упругими,  что сирена пискнула от боли. Девушка из последних сил брыкнулась в хватке насильника. — Да, сопротивляйся, мне это нравится, — голос мужчины  был грубым и полон похоти, он был уже готов ощутить ее грудь на вкус. С  силой развернул хрупкую в его руках морскую  деву  к себе и с треском разорвал на ней короткую блузку оголяя ее прекрасную грудь. Несущественное сопротивление заставляло с большим азартом продолжить действия, — левой рукой мужик, играясь, сжал небольшую, но довольно упругую грудь девы,.  С еще большим напорством принялся блуждать своими руками и языком по ее набухшим соскам,  доставляя массу неприятных ощущений загнанной в угол жертве. — Нет! — сильная пощечина заставила ту уткнуться , хотя бы на время, и упасть на пол  пока голубоглазый с не менее разыгравшимся азартом опустился до шорт сирены.  — Ну, тише, — расстегнув молнию и сорвав пуговицу, попутно успокаивая начавшую плакать деву, не менее грубо насильник разорвал шорты  Мэделин , довольствуясь тем, что кроме белых трусиков в наличии иной одежды не имелось, которые также с треском были разорваны. Вслушиваясь в стоны и отрывистые фразы о пощаде, опустил руку к женскому лону и указательным пальцем проведя по нежной  киске, почувствовал как член начал возбуждаться, выпирая из штанов и жаждя более углубленного продолжения. Девушка попыталась ухватиться за что-то , чем можно было ударить, но  один из наемников схватил ее за волосы и посадил на колени. Не отпуская мои волосы, одной рукой торопливо стал расстегивать ширинку.
Страх за жизнь, стыд за наготу, и опозоренную честь сводили Мэделин с ума. Сердцем девушка чуяла, что это конец, что  сейчас надругаются над ней, а может даже и убьют .  Но дверь отворяется и заходит Локлен, он одобрительно хлопает их по плечу. Волна ужаса и ненависти мигом отхватили девушку. Обняв себя за плечи, поджав ноги под себя  и прижавшись к стене , сирена впервые за эти два месяца отбросив все позволила истерике взять верх над разумом. До дрожи в коленях и до стянутого ледяной цепью сердца. И гончий наверняка  чувствовал, как его излюбленную игрушку накрывал первозданный страх. И избежать его у рыбки  никак не получалось, ведь в этом мире еще не было такого места, где бы он не нашел её. Осознание этого не могло  наверняка не льстить, удовлетворяя собственное его  самолюбие. Ведь, что может быть хуже, чем видеть смерть близких собственными глазами? И кто как не Локлен мог умело пользоваться этой человеческой слабостью, наслаждаясь страданиями своих «врагов»? Ему нравилось поглощать чужой страх. Нравилось смотреть на   распятые тела. Истошные крики жертв являлись сладкой музыкой для его ушей, а вид алой крови возбуждал до предела. [float=right]https://forumupload.ru/uploads/001b/7a/84/239/t843886.gif
[/float]
Мэделин горько поморщилась, когда почувствовала его пальцы на своей щеке. Подняв трясущуюся руку сирена взяла протянутую им рубашку и прикрыла свое нагое  и дрожащее тело, вытирая горькие слёзы, что ручьём лились из её красивых и грустных глаз. — Я только поверила, что в тебе есть....,— ее голос дрожал, — хоть немного добра,— она делает рваный вдох, — как вновь убедилась, что ты  — чудовище...,—  ненавидящее всех вокруг и так ловко изображающее какие—то чувства. — ты совсем меня не любишь,— только после этого сирена смогла поднять на него свои разочарованные до боли глаза.
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Вдруг стало нечем дышать. Сердце сорвалось куда-то точно в пропасть, а руки непроизвольно опустились. Немыслимо. Невозможно. Больно. Он укрепил в её мыслях образ чудовища. Страшные слова им  произнесённые, наверняка будут преследовать ее  в каждом из кошмаров. И какой-то неведомой силой, интуицией или каким даром пророческим, но она чувствует, нет, она знает, что это действительно так, она увидит еще какой он чудовище. — В одной  из улочек города, когда я прогуливалась на  базаре, меня прижал, в прямом смысле, к стене как он выразился — Элайджа, глава вампирского клана Цербус. Он начал мне угрожать, приставил что-то острое к моей шее и для убедительности порезал. Я очень испугалась, он и мою семью обещал убить. — старалась как можно лучше вспомнить тот момент, но она и так прекрасно помнит, как все  было.  Ее холодные руки дрожали от пережитого стресса. которые она пыталась согреть между ног. —Его интересовали поставки нелегалов  в нейтральных водах  и мне пришлось ему рассказать, что знаю: зная точно координаты, судно, —  эти слова дались кей с трудом, потому что она почувствовала как Локлен закипал от  злости, когда она продолжала рассказывать о поставках в порту. — Потом он отправил своего подчиненного Джонатана, который помог....вывез меня подальше.. к побережью, дал разные зелья, что могли скрыть меня в море....

Подпись автора