Все вокруг казалось пустым и бесконечно однообразным. Каждый день все те же виды, каждый день все те же лица. Иногда желание вырваться из этой серой рутины одолевало до желания кричать, но ничего не менялось. Казалось только эксперименты становились изощреннее. Сара Джейн все еще находилась в этом, мягко говоря, неприятном месте по воле своего отца. Ей пришлось смириться с тем, насколько он изменился, с тем, насколько стал неузнаваем.
Кинг столько раз умоляла персонал выпустить ее отсюда. Как угодно пыталась убедить всех, что она здесь находится неправомерно, что она нормальная, она не больна. Но ее попросту не слушали. Ведь она пациентка психиатрической больницы, вряд ли такая скажет правду о своем здоровье, судить мог только лечащий врач. Она стала жертвой извращенных экспериментов своего отца, и никто не мог ей ничем помочь, да и даже, к слову, не хотел. Долгие дни, недели, месяцы тревоги дарили девушке психические отклонения, с которыми она вполне могла стать полноправным пациентом этого заведения, если наконец сдастся и перестанет бороться за себя. За ту себя, жизнерадостную, артистичную, лучезарную, за ту, что все еще любила своего отца. Особенно те, кто знал про эксперименты. Она верила, что под личиной монстра где-то глубоко все еще существует ее любимый папа, что когда-то он должен прийти в норму, одуматься. Жаль только, что как прежде все равно уже не будет.
Не смотря на то, как морально сложно Саре Джейн приходилось, девушка не сдавалась. Она решила, что не смотря ни на что будет играть свою музыку и петь свои песни. Ей даже разрешили держать гитару у себя в палате, что уже было очевидной маленькой победой для Кинг, хоть какие-то привилегии для родной дочери главного врача. В хорошую погоду Сара Джейн часто проводила свободное время во дворе, где обычно собиралась не большая группа пациентов. Здесь она чувствовала себя свободнее, чем в палате. Тем более окно открывать ей больше не позволяли, только форточку для проветривания. Увы, неудачный побег сказался на некоторых привилегиях и части свободы.
Все пациенты, сидевшие вокруг, были подавлены, безрадостны, либо не выражали вообще никаких эмоций. Иногда они могли испугаться резких и громких звуков, поэтому начинать играть Саре Джейн приходилось крайне осторожно, иначе санитары просто разгонят всех по палатам, а в худшем случае еще вколют успокоительное ни за что. Но как только девушке удавалось начать свои игру и запеть, атмосфера кардинально менялась. Звуки струн уносились в воздухе, наполняя серые потертые стены лечебницы радостью и духом надежды. Голос Кинг, пусть и местами немного заунывный, обладал невероятной силой и красотой.
Ее песни рассказывали о любви, свободе, приключениях. В арсенале имелось достаточно историй, чтобы угодить каждому, кто бы попросил спеть что-то для него. В них было что-то магическое, словно они способны преодолеть барьеры между реальностью и фантазией, между благополучием и болью. Мелодии баллад, их содержание, заставляли пациентов отвлечься от своих проблем. Они улыбались и плакали, сопереживали героям историй и уже не казались такими обреченными и одинокими.
Когда девушка пела, время пролетало незаметно. Она погружалась в собственный мир, где не существовало стен палаты и больницы, могла вздохнуть полной грудью, не чувствуя их давления. Ее музыка стала лекарством не только для пациентов, которые приходили во двор послушать ее, но и для нее самой. У них у всех была надежда на то, что в этом темном жестоком мире существует еще что-то прекрасное, доброе и настоящее.
Здесь в этом дворе, вокруг старого дуба, они создавали свой мир, где болезни души теряли свою силу. Никто не заботился о том, кто из них сумасшедший, а кто нет. Здесь были только люди, объединенные одним желанием – найти себя и вернуться к жизни.
Сегодня Сара Джейн была во дворе совсем одна. Она пропустила завтрак, не найдя в себе силы притронуться к еде. Всю ночь девушку мучили кошмары.  Сейчас она сидела на земле под дубом и перебирала струны, пытаясь поймать ту самую мелодию, которая станет главной в песне, которую она начала сочинять еще пару месяцев назад. В тот день, когда за ней пришла сестра.
— Вам не отнять мое прошлое, — пропела девушка и, подобрав аккорд, провела большим пальцем правой руки по струнам. Она кивнула, довольная результатом, и продолжила: — Вам не отнять мою память, — новый аккорд и его проба, нет, больше подходит для следующей строчки. Еще пару строк для завершения куплета в том же духе и Крейн соединяет все вместе. Пока сыровато, нужно добавить мелодию. Она решила спеть куплет а капелла, чтобы понять, как это должно звучать:
Вам не отнять мое прошлое,
Вам не отнять мою память.
И отца моего вам не отнять,
Даже имя его вам не узнать!

Подпись автора